Самый яркий пример такого объединения — взаимовыгодный симбиоз (мутуализм) срабатывающий на всех уровнях жизни, начиная с уже внутриклеточного. Согласно вполне уже общепринятым теориям, эукариоты (организмы со сложным, специфически неоднородным строением клеток; люди тоже относятся к эукариотам) изначально появились как тесный симбиотический союз нескольких видов прокариот (организмов с более простым и однородным строением клеток, например, бактерий). Взаимовыгодное существование может иметь место даже у, в принципе антагонистических групп живых существ, например, бактерий и грибов, союз которых известен как лишайник. Примеров симбиоза более высокого уровня можно привести неимоверное множество, даже не отходя далеко от человека: без симбиотических микроорганизмов в кишечнике человек не мог бы переваривать минимально грубую еду, а без домашних животных сильно затруднился бы со снабжением самого себя белковой пищей. Причём, это взаимовыгодно: не будь куры столь питательны для человека, они вряд ли бы смогли размножиться в таких астрономических количествах. Впрочем, взаимовыгодность вовсе не обязана сопутствовать группированию: паразиты тоже сожительствуют с хозяином, «группируясь» с ним. Неспроста термин «симбиоз» некогда означавший исключительно взаимовыгодное группирование, сейчас в основном трактуется просто как «совместная жизнь», в том числе и паразитическая. В отношении социальных инстинктов, это, увы, справедливо точно так же…

Инстинкты — это врождённые поведенческие программы, побуждающие живое существо к тем или иным действиям, служащим как можно более длительному эволюционному процветанию его генов. Разумеется, речь не идёт, и не может идти о сознательном стремлении к эволюционному процветанию, но к процветанию как фактической цели. Видов, когда-то отклонившихся от этой цели — неважно, по каким причинам — сейчас просто нет среди нас.

Рассматриваемые в этом разделе социальные инстинкты важны и интересны тем, что они способствуют поддержке именно таких долгосрочных стратегий поведения (опять же, применительно к генофонду, но не обязательно — к данной особи) посредством реализации особого поведения, консолидирующего нескольких особей в одну социальную структуру. Главная особенность такого поведения — побуждение особи к тем или иным сиюминутным личным жертвам во имя «более высоких» целей. Как и всякое инстинктивное поведение, социальное поведение может быть объектом злоупотреблений и мошенничества, но об этом мы будем говорить особо. Будучи порождением, в общем случае, неразумных существ — в смысле, что наличие у них разума вовсе не обязательно для осуществления такого группирования, такая долгосрочность появляется как результат следования весьма краткосрочным ЭСС. Например — ЭСС «поддержи родича», или «поддержи лидера», и т. п. Но, будучи конкретизированным в соответствующих инстинктах, следование краткосрочным ЭСС позволяет решать долгосрочные задачи, о которых мы говорили в предыдущем разделе. Разумеется, ни одно живое существо (включая, по большому счёту, и людей), не заботится о групповом генофонде осознанно; но для эволюции это и не нужно. Нужно сконсолидироваться, а как, и каким образом — другой вопрос, на который существует несколько вариантов ответа.

Так или иначе, но поведение уже одноклеточных существ достаточно часто демонстрирует элементы долгосрочности [35]. Но не только; однако если поведенческая долгосрочность одноклеточных, как правило, не простирается далее одного цикла смены сезонов года, то многоклеточные могут «смотреть» дальше — ведь в их распоряжении имеются более продвинутые возможности обработки информации о внешней среде. Например, именно таково поведение родителя, заботящегося о своём потомстве.

Вышеупомянутые тактические жертвы, в лице конкретного поведения конкретных особей, выглядят как альтруизм, но альтруизм несколько специфический, отличный от того, что имеется в виду в обыденной жизни: мы приводили его определение при описании инстинкта самосохранения. Биологическое понимание альтруизма весьма далеко от бытового и идеалистического, однако описываемые в этом разделе социальные инстинкты оперируют именно таким, биологическим альтруизмом. Далеко не всегда и не во всех социальных инстинктах этот альтруизм выражен явно, но та или иная подчинённость особи группе (или её отдельным членам), обязательно присутствующая при социальном поведении, в биологическое определение альтруизма укладывается вполне.

К социальным инстинктам человека мы относим следующие:

родственной консолидации (РК)

неродственной изоляции

конформизма (конформной консолидации) (КК)

вертикальной консолидации (иерархический) (ВК)

горизонтальной консолидации (ГК)

клептомании

Вид консолидации реальных групп людей (да и не только людей) обычно бывает невозможно причислить только лишь к одному из вышеперечисленных типов. Все эти инстинкты обычно активны одновременно — конечно, в разных пропорциях и сочетаниях. Например, в любой группе так или иначе работают инстинкты конформной и родственной консолидаций; даже в резко «вертикальной» группе почти всегда имеется хотя бы небольшая горизонтальная компонента, в отчётливо «горизонтальной» — вертикальная; и так далее. Однако все они различаются по своему происхождению, механизмам реализации и адаптивной ценности, а главное — это существенно различные схемы поведения, и поэтому мы рассматриваем их отдельно. В построении всех видов групп играет важную роль также и инстинкт самосохранения, но он уже рассмотрен нами выше.

Под консолидированностью мы будем здесь понимать способность к совместной, и как-то согласованной деятельности на благо группы, включая, возможно, личную (и не обязательно — добровольную) самопожертвенность отдельных членов группы в пользу группы как целого.

Итак:

1. Родственная консолидация

Родственная консолидация — наидревнейший из всех видов консолидаций. Она базируется на генетической общности членов группы, и служит одним из ярчайших свидетельств в пользу теории «эгоистичного гена», вкратце гласящей, что к эволюционному процветанию стремится не организм, а ген — насколько, конечно, слово «стремление» по отношению к гену уместно. Более строго этот тезис формулируется так: ходе эволюции максимизируется не воспроизводство организмов, а копирование их генов. Причём ген в данном случае следует рассматривать как некую специфическую информацию, а не участок конкретного экземпляра молекулы ДНК. Гены, как информационные сущности, могут быть практически вечны [3], но конкретные молекулы ДНК, даже в теле тысячелетней секвойи существуют порядка месяцев, заменясь другими, информационно тождественными. Это очень важное для понимания сути РК уточнение, поэтому мы ненадолго отступим от поведения, и сделаем сжатый экскурс в генетику и теорию информации.

Не спешите подозревать нас в идеализме. Информация материальна, ибо в принципе не может существовать вне какой-то материальной среды, вне её носителя. И проявлять себя может только в ходе каких-то осязаемых процессов в окружающем материальном мире. Тем не менее — для родственной консолидации, информация — действительно превыше всего.

Известно, что носителем наследственной информации в биологических объектах являются нуклеиновые кислоты. Поскольку размножение, центральным событием которой является репликация этой информации, есть главный признак, отличающий Жизнь от не-Жизни, то носитель этой информации, в представлении неспециалистов часто воспринимается как нечто непостижимо сложное, всесовершенное и даже святое. Есть даже креационистские теории, полагающие, что Творец создал только ДНК, а всё остальное предоставил естественному отбору. На самом деле, нуклеиновые кислоты — в сущности довольно простые соединения. Основой их является моносахарид рибоза — простая разновидность обычного сахара. А ещё эта жизнеутверждающая сущность содержит остаток отрофосфорной кислоты. Это тоже обыденное химическое соединение, которое мы можем недорого купить в хозяйственном магазине, и использовать, например, для удаления ржавчины со старой железной крыши. И это, по сути всё: длинная цепочка молекул рибозы, перемежающихся остатком ортофосфорной кислоты — вот основа нуклеиновых кислот. Можно разве что добавить, что эта основа бывает двух видов: одна известна как ДНК, другая — как РНК. Отличаются они всего лишь одним атомом кислорода: в ДНК «используется» (дезокси)рибоза (приставки «дез» и «окси» означают — «без кислорода»), а в РНК — просто рибоза. Этот атом кислорода существенно повышает химическую активность всего комплекса, поэтому РНК «хороша» непосредственно в рабочих химических процессах в клетке, но «плоха» для длительного хранения генетической информации, так как легче портится от разных воздействий извне. Эту архивную роль в клетках выполняет как раз ДНК — вещество более стойкое, но «неудобное» в работе.